Роберт Л. Предоу, плотный, розовощекий физик из исследовательской лаборатории Хью в Милибу, пишущий время от времени научно-фантастические рассказы, демонстрировал в обычной для него жизнерадостной манере свое последние изобретение.
   ― Как видите, здесь у нас большое вращающееся кольцо, или тороидальная вакуумная камера, в которой элементарные частицы разгоняются почти до скорости света при помощи соответствующего магнитного поля. В результате любой объект, который пройдет через внутренний диаметр тороидальной камеры, поменяет свою четность.
   ― Поменяет четность? ― переспросил я. ― Другими словами, левая и правая стороны поменяются местами?
   ― Что-то обязательно измениться. Полагаю, однако, что рано или поздно при помощи подобных экспериментов мы получим из частиц античастицы. Или наоборот. Это откроет путь к производству неограниченных запасов антиматерии, которую можно будет использовать для разгона космических кораблей, способных пересекать межзвездные пространства.
   ― Давайте попробуем, ― предложил я. ― Пропусти через отверстие поток протонов.
   ― Уже пытался. Ничего не происходит. Тороидальная камера недостаточно мощная.
   Между тем математические подсчеты свидетельствуют, что чем сложнее окажется пропускаемый объект, тем выше вероятность того, что левая и правая его стороны поменяются местами. Если удастся доказать, что при прохождение через камеру высокоорганизованной материи обязательно произойдет перемена четности, я получу дотацию, которая позволит построить значительно более мощное оборудование.
   ― Ты уже продумал ход эксперимента?
   ― До мелочей, ― ответил Боб. ―  По моим расчетам, человек является самым сложным материальным объектом и однозначно подвергнется трансформации. Так что я сам намерен проскочить через камеру.
   ― Постой, Боб, ― встревожился я. ― Ты можешь погибнуть.
   ― Я не вправе послать туда никого другого. Это мое изобретение.
   ― Послушай, даже в случае успеха закругленный конец левого желудочка твоего сердца будет смотреть в право, а печень окажется с левой стороны. Хуже того, все аминокислоты и сахара сместятся, ты не сможешь больше ни есть, ни переваривать пищу.
   ― Чепуха, ― отмахнулся Боб. ― Пройду через дыру еще раз и стану таким же, как и раньше.
   Не откладывая дела в долгий ящик, он притащил небольшую стремянку, взобрался на самый верх, секунду поколебался у бортика кольца, и после чего прыгнул вниз. Боб упал на резиновый матрас, покрутил головой и выполз из-под тороидальной вакуумной камеры.
   ― Ну, что ты чувствуешь? ― нетерпеливо спросил я.
   ― Во всяком случае, я жив, ― проворчал Боб.
   ― Да, но как ты себя чувствуешь?
   ― Нормально, ― как-то разочарованно протянул Боб. ―  Так же, как и до прыжка.
   ― Это понятно, скажи, где твое сердце?
   Боб приложил руку к груди и прислушался.
   ― Сердцу бьется слева, все как обычно... Подожди! ― вдруг воскликнул он. ― Давай посмотрим, где шрам от аппендицита.
   Проверив шрам, он злобно уставился на меня:
   ― Все на месте. Ничего не произошло. Дотации не видать как своих ушей.
   ― Может, что-то другое изменилось? ― с надеждой спросил я.
   ― Нет, ― жизнерадостность Боба уступила место угрюмой мрачности. ― Ничего не изменилось. Я уверен в этом так же, как и в том, что меня зовут Роберт Л. Задоу.